"Линий в картине две: одна (с претензией на серьезность) о невероятных похождениях простока-француза в современной России, другая - пародийная, с желанием высмеять клише криминального фильма. Если режиссер хотел испечь двуслойный пирог, из которого просвещенная публика выедала бы одну половинку, а непросвещенная - другую, то его постигла неудача, ибо эти линии существуют не параллельно, а последовательно, сменяя друг друга. Из француза не вышло 'естественного человека', остраняющего нашу жизнь (вроде мусульманина у Хотиненко); герой не простодушен, как вольтеровский гурон или 'симплициссимус' из плутовского романа, а просто ничего не понимает - равно как и наивный зритель. Что же до втрой линии, то после Тарантино работать с материалом pulp fiction - значит нарываться на заведомо проигрышное сравнение. Хотя местами копия достигает того же эффекта, что и оригинал: нагнетание ужасов вызывает смех. Но в целом приходится признать, что Павлу не удалось перетарантинить Квентина." - Виктор Матизен (СЕАНС, N15, 1997).