Замышляя спектакль, Владимир Немирович - Данченко вполне ясно понимал, что перед ним стоит задача наново связать Чехова с переменившейся жизнью. В новой постановке режиссерская партитура Немировича - Данченко словно бы укрупняла человеческие масштабы чеховских персонажей. Каждая фигура читалась не только в общем звучании пьесы и настроении акта, но и отдельно, самостоятельно. Возникли новые принципы чеховского ансамбля. Драматизм спектакля в целом создавался сложным, перебивчивым и перемежающимся движением `отдельных драм` каждой личности. У всякого своя драма, своя беда, достаточно значительная, чтобы зрители в нее вникли.